Мимолетности

Слабее где формальная структура, острее там идет борьба за власть.

Ложь обладает следующими характеристиками: красива, правдоподобна и льстит. И обладающее этими характеристиками по неизбежности ложь.

Не вглядывайся – не разочаруешься.

Будет много рябины и яблок. Не для нас, но для белок и птиц. Наш покой будет временно забран, скуки будет не видно опричь.

Мы не виновны в том, что видеть не желаем. Мы эту не берем себе вину.

В предвосхищении сентября лоза краснеет. И тем смущает клен японский капельку. Как мы испытываем беспокойство легкое, смотря на глупость вопиющую чужую.

Чужое мнение тем больше раздражает, чем меньше ценят наши аргументы.

Пустыня искушает тем, что есть с избытком места для того, что алчем, но не находим в жизни для себя.

Чем дольше жизнь, тем больше в ней волнений. Кто день живет волнений всех избегнет.

И дожди, и тепло, но усталость от лета заставляет деревья краснеть. Так и мы вдруг пугаемся счастья, гоним резко и злобно его.

Знанье о будущем – радость предчувствия. Знанье о будущем – также печаль. Знанье – оружие. Как применить его, или забыть о нем, часто не знают Будда и Иштар.

Исполнительность, шустрость и хитрость для успеха удобней ума. Но обладатели трех первых наедине с собой самими, себя считают просто умными. Наверно, это как-то льстит.

Последняя неделя лета на предпоследнюю похожа. Желание поесть мороженое приходит хоть, но не тревожит.

Когда боимся будущего мы, то верим больше в символы и знаки. Нам кажется, что лично мы вольны направить смерть к кому-нибудь другому своею мыслью или словом. И так рождаем веру в чудеса в самих себе . И злимся, что другие ее не разделяют на все сто.

Та боль, что не потрачена при жизни, оставшимся в живых передается. И будет дни их наполнять. Пока совсем не испарится под светом солнца и забот.

Устав от лета, бедная магнолия вдруг, в сентябре решила зацвести. И мы порой, привыкнув к счастию, решаем, что оно – синдром тоски.

Куда бы ни пошли мы, всюду жизнь заполнена и будущим, и прошлым. И прошлое заметно, если из грядущего к нему ведет дорожка.

Умение скорбеть совсем без слов лишь живописцам, скульпторам дается. Но в некий миг их настигает рок – и липнет кисть, резец же просто гнется… Но через крик приходят к ним слова, что возвращают творчеству теченье. Когда б ни скорбь, был б пошло-мал словарь и сладко-пошлым было б вдохновенье.

Кто отыскать не может в бездну путь, обречены искать пути на небо, воображать, что их на небе ждут… Не замечают, сколь живут нелепо.